Птица малая - Страница 79

– Мы влияем на здешнюю экосистему с того момента, как вышли из катера, – сказала Энн охрипшим от горя голосом. – Мы дышали, блевали, выделяли отходы, роняли волосы и клетки эпителия. Эта планета уже получила прививку от любых бактерий, которые мы носим.

– Не стройте иллюзий, – добавил Марк Робичокс. – Наше присутствие – теперь часть истории этой планеты.

Поэтому была вырыта могила, и на ее край перенесли содержимое желтого кожуха. Началась литургия Воскресения Христова, а когда пришло время, Марк заговорил об Алане Пейсе, о красоте его музыки и о восторге, который он испытывал всего лишь несколько недель назад, слушая здешние песни.

– Алан недаром прошел этот путь, – сказал Марк. – Но остается вопрос Энн. Почему Господь привел его так далеко: лишь затем, чтобы он умер сейчас? – Он помолчал и перед тем, как продолжить, посмотрел на Софию. – Иудейские мудрецы говорят нам, что вся Тора – полные пять первых книг Библии – является именем Бога. Коль это лишь имя, то насколько же велик сам Господь? Отцы Церкви говорят нам, что Бог есть Тайна и что Он непостижим. Сам Господь в Священном писании говорит: «Мои мысли – не ваши мысли, ни ваши пути – пути Мои».

Шум леса стих. В полуденную жару, когда совокупный свет трех солнц вынуждал прятаться многих животных, сиеста сделалась для людей нормой. Все они, священники и миряне, уже устали, изнывая от жары, и хотели, чтобы Марк побыстрей закончил. Но Марк дождался, пока Энн поднимет взгляд и встретится с ним глазами.

– Такое уж у людей положение: задавать вопросы вроде того, который задала Энн прошлой ночью, и не получать ясных ответов, – сказал он. – Возможно, это оттого, что мы не можем понять ответы, что мы неспособны знать Божьи пути и Божьи помыслы. В конце концов, мы лишь очень умные бесхвостые приматы, старающиеся изо всех сил, но ограниченные. Возможно, всем нам следует признать себя агностиками, неспособными постичь непостижимое.

Эмилио вскинул голову и с застывшим лицом посмотрел на Марка. Заметив это, Марк улыбнулся, но продолжал:

– Иудейские мудрецы также говорят нам, что Бог танцует, когда Его дети побеждают Его в споре, когда они вырастают и начинают мыслить. Поэтому вопросы вроде заданного Энн стоят того, чтобы их задавать. Спрашивать – это правильно. Если мы будем настойчиво вопрошать Господа, то, возможно, когда-нибудь постигнем его ответ. И тогда мы станем чем-то большим, нежели просто умными обезьянами, и будем танцевать вместе с Господом.

20

Неаполь: июнь 2060

– Рейес, успокойтесь! Здесь мы в гораздо меньшей опасности.

Теперь они не видели земли и вряд ли могли налететь на скалы, что, по опыту Джулиани, представляло реальную угрозу парусному судну внутри залива.

– Гораздо меньшая – это не то же, что никакая, – кисло ответил отцу Генералу Фелипе Рейес. Я чувствовал себя намного лучше, пока мы могли видеть берег.

Прищурившись на солнце, Джулиани усмехнулся. Их яхта шла сейчас правым галсом в крутом бейдевинде. Он усадил Рейеса за румпель, рассудив, что тот сможет править, используя плечо и локоть. Обычно Джулиани брался за румпель сам, а новичкам поручал кливер и учил их, как приводить парус к ветру, но у Рейеса была слишком ненадежная хватка, чтобы управляться с тросами.

– Сегодня впервые за последние десять лет, считая воскресенья, когда я не должен присутствовать как минимум на четырех встречах, – сказал отец Генерал.

Обнаженный до пояса, загорелый и широкоплечий, он был в превосходной форме для человека его возраста. Фелипе Рейес, приземистый и неспортивный, остался в рубашке.

– Это изнашивает, поэтому перед каждой встречей я обращаюсь у Богу с искренним раскаянием. По статистике у меня хороший шанс умереть во время одной из них… Приготовьтесь к повороту, – предупредил Джулиани.

Когда рея прошла над его спиной, Рейес пригнулся гораздо ниже, чем требовалось. У него было видение – столь же яркое, как те, что являлись святой Терезе де Авила, – будто его вышвыривает за борт и он камнем идет на дно.

– Жаль только, что причиной тому история с Эмилио, – продолжал Джулиани, – но я очень рад возможности выйти в море.

– Вы любите это, верно? – сказал Рейес, наблюдая за ним.

– О да, я люблю. И, клянусь Богом, когда мне исполнится восемьдесят, собираюсь взять годичный отпуск и обогнуть на яхте земной шар! – объявил отец Генерал.

Ветер усиливался, а его направление как раз годилось для того, чтобы заложить руль влево.

– Парусный спорт – отличное лекарство против старости, Рейес. В парусной шлюпке все делается медленно и вдумчиво. Старость здесь не помеха. А если море решит преподать урок – что ж, старая спина не хуже молодой способна противостоять океану, так что тут опыт важнее, чем где-либо… Поворот.

Миновав двух мужчин в рыбацкой лодке, они поздоровались с ними, затем какое-то время плыли в молчании. После всех этих поворотов Рейс плохо представлял, где они находятся, но у него создалось впечатление, что они, возможно, обошли вокруг залива. Здесь было множество рыбаков. Странно, ведь уже довольно поздно.

– Вчера я попытался вытащить сюда Сандоса. Думал, ему понравится. Он посмотрел на меня так, будто я предложил совместное самоубийство.

– Возможно, испугался прогулки в шлюпке, – сказал Фелипе, стараясь не показать, что и сам изрядно напуган.

– Но вы же, парни, с острова! Как можете вы бояться моря? «Вы, парни», отметил Фелипе. Множественное число. Вот тебе и не показал.

– Легко. Ураганы и загрязнение. Токсичные приливы и акулы. Ничто лучше островной жизни не убеждает, что наше место – на суше. – Фелипе смотрел на горизонт, стараясь не замечать штормовые облака. – Лично я никогда не учился плавать. Сомневаюсь, что и Эмилио умел. В любом случае, теперь слишком поздно, – сказал он, показывая свои протезы.