Птица малая - Страница 19

Тошнота прошла, а когда Сандос открыл глаза, то увидел на ночном столике, рядом с узкой кроватью, старый ПЗУ-журнал с запиской-окном, перекрывавшей текст. Он встал, чтобы прочесть ее. «Доктор Сандос, – гласила записка, – за годы Вашего отсутствия произошла переоценка личности Марии Магдалины. Возможно, Вас заинтересует новая трактовка. Ф.».

Рвота продолжалась еще долго после того, как блевать стало нечем. Когда тошнота отступила, Сандос встал, потея и дрожа. Затем вынудил свои руки ухватить и разбить о стену ПЗУ-блокнот, после чего вытер рукавом рот и повернулся к двери.

7

Кливленд и Сан-Хуан: 2015–2019

Закончив дела в университете Джонна Кэролла, Эмилио Сандос попросил, чтобы его направили обратно в Ла Перла, на Пуэрто-Рико. Просьбу должны были рассматривать в епархии Антильских островов, но Эмилио не удивился, когда ему позвонил Далтон Уэсли Ярбро, архиепископ Нового Орлеана.

– Служба, ты уверен? Теперь, закончив морочить тебе голову, мы получили для тебя профессорство в Ле Мойне. Рей всем плеши проел, проталкивая тебя на эту лингвистическую должность, – сказал Д. У.

Если не знать Д. У. хорошо, его техасский говор почти невозможно понять. Он мог говорить на стандартном английском, когда этого хотел, но, как однажды сказал он Эмилио: «Сынок, при обетах, которые мы приняли, возможность пооригинальничать выпадает нечасто. Поэтому я нахожу поводы для смеха где только можно».

– Я знаю, – сказал Эмилио. – В Ле Мойне замечательный факультет, но…

– В Сиракузах не такая плохая погода, – весело солгал Д. У. – А Ла Перла, сынок, ничего не забывает. Там не будет вечеринок «Добро пожаловать домой».

– Знаю, Д. У. – произнес Эмилио серьезно. – Вот для того мне и нужно вернуться: чтобы успокоить кое-каких призраков.

Ярбро обдумал это. Почему ему хотелось согласиться: из-за привязанности к Эмилио или из чувства вины? Д. У. всегда ощущал, что на нем лежит половина ответственности за то, как складываются дела, – хорошо ли, плохо ли. Это было нахальством; Эмилио сам принимал решения. Но Д. У. видел в парнишке потенциал и не колебался ни минуты, когда подвернулся шанс вытащить мальца из Ла Перла. Эмилио способен на большее, чем просто следовать своим ожиданиям; тем не менее за все приходится платить.

– Что ж, ладно, – сказал Д. У. наконец. – Я посмотрю, что тут можно сделать.

Двумя неделями позже, вступив в свой кабинет, Эмилио заметил свечение пришедшего сообщения. Когда открывал файл, руки слегка дрожали, и винить за это ему хотелось турецкий кофе, к которому успел пристраститься, но он понимал, что причина в нервах. А признав это, смог успокоиться. Non mea voluntas sed Ilia fiat, подумал Эмилио, приготовившись вести себя так, будто ему отказали.

Архиепископы, от которых это зависело, удовлетворили его просьбу без комментариев.

В декабре он позвонил из Сан-Хуана Энн и Джорджу Эдвардсам, дополнительно потратившись на видеосвязь, поскольку хотел видеть их лица и чтобы они видели его. «Приезжайте работать со мной», – сказал он. Из клиники уходил врач, служивший по трудовой повинности, и заменить его не было желающих. Может быть, Энн возьмется? А Джордж, с его разносторонним опытом инженера и домовладельца, мог бы подновить здания, учить детей всяким практичным ремеслам, восстановить сеть, которая связала бы Энн с крупными больницами, а детей – с преподавателями на стороне.

Прежде чем они собрались ответить, Эмилио рассказал им о Ла Перла – в сухих статистических деталях. На сей счет он не питал иллюзий и не собирался внушать их Эдвардсам. Все, на что они могли надеяться, это спасти несколько жизней – из многих тысяч, наводнявших трущобы.

– Ну, не знаю, – с сомнением сказала Энн, но он видел ее глаза, а поэтому знал ответ. – Обещаешь, что там будет множество драк на ножах?

Подняв руку, Эмилио поклялся:

– Каждый уикенд. А также огнестрельные раны. И автомобильные катастрофы.

Все трое знали, что это лишь черный юмор. Там будут дети, рожденные от тринадцатилеток, явившихся в клинику с «болями в животе». Сдвинутые позвонки, вывихнутые плечи, поврежденные запястья, колени, изношенные на капоковой фабрике. Руки, желтые от инфицированных порезов, полученных на рыбообрабатывающем заводе. Сепсисы, диабеты, меланомы, неудачные аборты, туберкулез, астма, недоедание, венерические болезни. Спиртное и наркотики, отчаяние и злоба, глубоко въевшиеся в нутро. «Нищих всегда имеете с собою», – сказал Иисус. Это было предупреждение, спрашивал себя Эмилио, или приговор?

Он увидел, что Энн смотрит на Джорджа, сидевшего в задумчивости.

– Среди пенсионеров прямо-таки демографический взрыв. Шестьдесят девять миллионов старых пердунов, играющих в гольф и жалующихся на геморрой! – фыркнул Джордж. – Когда кто-то из них сыграет в ящик – только вопрос времени.

– Не представляю ни тебя, ни себя играющими в гольф, – сказала Энн. – Уж лучше ехать, тебе не кажется?

– Правильно. Мы отправляемся, – объявил Джордж.

И вот так в мае 2016 года Энн и Джордж Эдвардсы перебрались в арендуемый дом, расположенный в Старом Сан-Хуане, всего в восьми пролетах лестницы от клиники, где Энн заступила на должность. Эмилио взял короткий отпуск, чтобы помочь им устроиться. После того как Эдвардсы разжились кроватью, главной их заботой стало приобретение большого деревянного стола с набором стульев, которые можно было бы вокруг него расставить.

Свою работу Эмилио начал просто: привел в порядок оборудование миссии, систематизировал и изучил имущество, заново и без спешки ознакомился с районом. Он работал в рамках существующих программ: сперва – бейсбольная лига, затем – школьные дела.